Отзовись модожирко, я жду. (пародия на БК 2)

Стихи на БК **2
Домовенок

Между судеб-камней невозвратное время-струя
Шелестело событьями – пеной в остывшей руке…
В тихой роще бревенчатый домик стоял у ручья,
И малыш Домовенок застенчиво жил в уголке.
Он шутил и шалил у хозяйки подчас за спиной,
В лошадиные гривы ночами вплетал волшебство.
А когда становился серьезным малыш озорной,
То следил, чтоб не сталось плохого в дому ничего:
Чтоб квашня не сбежала, а в печке пропекся бы хлеб,
Чтоб лапти плелись, и не плакало в люльке дитя,
Чтобы счастье крылом осеняло и в холод, и в снег,
А тяжелые бревна невзгод укатились, шутя.
Нет ни рощи, ни дома – суров изменившийся мир,
Здесь помехою навь, здесь напрасно за грань не зови…
В пустоте одинаковых блочно-панельных квартир
Люди счастья желают, как прежде, и просят любви.
И когда ты устанешь от жизни – бесцельной войны,
И на плечи навалится все, что не сделал, не смог,
А в душе зашуршат злые тени безвинной вины, –
Малыша Домовенка однажды пусти в уголок

ПАРОДИЯ,

Среди судеб-камней, я особым лежу валуном,
Моя жизнь как трагедия, драма моя, моя пьеса.
Домовые никак не хотят обживать этот дом,
Счастья личного нет, только горе, ведь я - поэтесса.
Первый был домовой, настоящий российский мужик,
Всё хозяйство держал, не какой-то там страшный голбешник.
Я любила его, хотя ростом совсем не велик,
Но идиллии нет - оказался обыденный грешник.
К музыкантше одной он, бывало, ходил по ночам,
Печь топил у неё и кастрюли до блеска ей драил.
Плед, поддонок, прикладывал к белым и хрупким плечам,
А потом и совсем мою избу, зараза, оставил.
Может время-струя, но моё – словно быстрой рекой,
Все обиды размыло, оставив лишь горький осадок.
Год прошёл и в избе поселился другой домовой,
Сердце женское петь, словно птицу - заставил порядок.
Чистота аж до блеска, и пыль растворилась в углах,
Лошадиные гривы, к утру, словно девичьи косы.
Я его прославляла в красивых и нежных стихах.
Молоко наливала и на ночь клала папиросы.
Но судьба гильотиной – и счастья разрублена нить,
Жизнь на прочность проверит не раз, да покуда мы живы.
И второй домовой стал однажды «налево» ходить.
У одной пейзажистки - коням заплетать ночью гривы.
Моя гордость стерпеть не позволила грязных измен,
Поэтессы наивны – лишь миф, он напрасно бытует.
Дом пришёл в запустенье, хандра залетала меж стен,
Но его не прощу, пусть с другою пейзажи рисует.
Да, надежда жива, моя жизнь - прогорая свечой,
Как маяк среди тьмы равнодушия, грязи обмана.
Может, встретится мне чудо принц: только мой домовой,
Для него мой бардак будет самый на свете желанный.
Среди судеб-камней, я особым лежу валуном,
Моя жизнь как трагедия, драма моя, моя пьеса.
Домовые никак не хотят обживать этот дом,
Отзовись модожирко, я жду. Я - твоя поэтесса.

Модожирко - домовой

Голбешник – домовой запечник.

За стихотворение голосовали: Le-Ta.i: 5 ; margo.matv: 5 ; paslen: 5 ; Людмила Витальева: 5 ; Кухтов С.Г.: 5 ; Бензопила: 5 ; Махова: 5 ; алиса: 5 ; isamama: 5 ; wladimir efimow: 5 ; Burovik: 5 ; Andrej2300179: 5 ; Окталева: 5 ; alexanderev: 5 ; гемма75: 5 ; v2810475: 5 ; : 5 ; rfhfylbyf1936: 5 ; natalya_Kozireva: 5 ; вселенная: 5 ;