ЗАНЕСЁННЫЕ ПЕСКАМИ

Ночью сознанье порхает как птица,
Может быть – вижу, а может – мне снится…
Снятся иль бредятся в час предрассветный
Стёртые в пыль государства планеты.

Те, что бесследно исчезли из виду, –
До фараонов и до Атлантиды,
Их табунов многотысячных топот
Шёл по пятам отступленья потопа.

Нет их следов в документах, преданьях
Ни средневечья, ни более давних,
Слабый намёк о них, как говорили,
С дымом ушёл в небо Александрии*.

Степь поддавалась движенью пустыни,
Что полногрудым барханом застыла,
Ну, а когда за века отступила, –
Память былого бесследно простыла.

Их бытия факт никем не проверен,
Древний язык в межвековье утерян,
Где развевался шатровый их полог,
Уж ничего не найдёт археолог.

И города, как бы ни были прочны,
Изничтожались эпохой порочной.
Дикие орды в степи кочевали,
Лишь воевали и лишь убивали.

С корнем народ от мала вырезали,
Тогда выполняли всё, что приказали.
Не выполнить – жизни в мученьях лишиться,
А двум государствам в степи не ужиться.

Вровень с землёй распорошены стены,
Не было беглых, не брали и пленных,
Да и дороги, что камнем мостились,
Снова всё в тот же песок превратились.

В толщах песчаного мега-цунами
Пыль от навеки утерянных знаний,
Боль и любовь, что не снилась Джульеттам,
Кровь в недописанных строчках поэтов,

Чьи имена навсегда позабыты,
Мысли ж копытами в землю забиты,
Зло и добро, превращённые в камень,
Пепел стихов, занесённый песками.

Лишь иногда в полнолунные ночи
Грады растут из песка, и воочию
Путник фигуры, что встали из праха,
Видит… и молит защиты Аллаха.

Гонит коня, дрожь скрывая в коленях,
В ближнее (ночью в степи) поселенье,
Где рассказать, что увидел, не хочет,
Только пьёт чай и молитвы бормочет.

А на рассвете уходят видения,
Сизый туман растворит привидения,
И остаётся лишь память об этом
В строках и снах беспокойных поэтов.



* «С дымом ушёл в небо Александрии» – имеется в виду 1-й пожар Александрийской библиотеки в 48—47 годах до н. э.

За стихотворение голосовали: mmoshenkov: 5 ; een_appeltaart: 5 ;