ПЕССИМИСТИЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ

Иосифу Бродсчкому.

1.
Когда Адам сошёл на Землю
С огрызком яблока в руках,
Ему и в адском сне не снилось,
В каких погрязнет Мир грехах.

Не ведал он – ручьями крови
Гордиться станет каждый век,
В безумии, в гримасах боли
Предстанет новый человек

Пред жаждущей тиши убогой,
Ранимой, не таящей зла,
Невинной и святой природой.
Ослепли бы его глаза.

Там, где вниманье только телу
И от души ждут лишь покоя, –
Сползает мир к тому пределу
В котором рушатся устои.

И жутко даже громовержцу
Мрак орошать святой водой:
По собственному словно сердцу
Проводит молнией шальной…

Но Он, на крест за них взошедший,
Терпенье вечное храня,
Их ждет. Лютует Каин сумасшедший
И гонит к пропасти коня…

2

Герою горького романа
Ниспослан был двуликий век,
Из яви алой и тумана,
Укрытого вуалью век.

Идя след в след за ним, ступая
В одежде образа его.
Как слёзы, слог на снег роняю,
На лопасть мельницы всего,

Всего, спрессованного разом
Чьей-то безжалостной рукой,
Одна другой темнее фаза,-
Груз ожиданья, не покой.

Домов обшарпанные лица,
Морщины сношенных дорог
И явь, и сон как будто снится,
Пронзает чад единорог,

Сметая зыбкие постройки,
Затаптывая русла рек –
Торжественностью на помойке
Встречает буро-белый век.


3

Он вышел, утра не дождавшись,
Предвосхитив едва рассвет…
Длиною в жизнь мерцал скользящий
Путь, втиснутый в двойной кювет.
На голых вехах голосили,
Как плакальщицы, фонари,
И красные серпы косили
Низвергнутые фетиши.


4

Как сердце, вспученное кровью,
Стучат на рельсах поезда,
С вершин за суетною явью
Следит алмазная звезда.

Неутомимый путник в связке –
Великой манией гоним…
Рукав застыл в тугой повязке,
Шопена марш звучит, как гимн.

За трафаретными речами
Металлом лязгают станки,
В кирпичных стенах за мечами
Разводят по свету полки.

Увы, увы, фрагменты стаей
Вскружили голову перу.
И брызги волн, разбитых сваей,
Как тени пляшут на ветру.

Средь них и наш герой романа
На сером облике толпы
Огрызок яблока Адама
Дал всходы жалкие, увы..

5

Приказом велено немедля выезжать.
Подъезд…Такси.… В один конец, в один конец…
С распутием пора, пора кончать!
Надломленной судьбой повис венец…

Прилипли лентами на окнах фонари
Чужых сердец, родных сердец.
Торопят за черту поводыри.
Надломленной судьбой застыл венец.

На окна плещет Тихий океан –
На море Родины похож и не похож.
И снова яблоко.… Грызёт, грызёт Адам,
Стареющий от слёз, застыл Гаврош.

Привычны стали русла чистых «стрит».
Арбат…Арбат! Садовое Кольцо!...
За ресторанным столиком острит
Чужое незнакомое лицо.

Вдруг посетив тайком ночной провал
Осиротевших стен былой уют,
Невольно шепчется – порвал, порвал, порвал,
Но строчки нервами не то, не то – куют.


6

С Олимпа ветер перемен
Дул обещающе, к погоде,
Наряд весенний Мельпомен
Был воскресению подобен.

И он – вершитель новых судеб
Со знаком на челе неясным
Вещал.… Переполнялась грудь
От дум глобальных, от дум частных.

И на решетчатый надпил
Ложился светлый луч надежды,
Слух будоражил скрип стропил,
Без стона жуткого, как прежде.

7

Ломая древки, обрывали,
Как кровь, привычные цвета:
С закономерностью спирали
Шли толпы по стяжкам витка.

На лобном месте, в трёх полосках
Символ французский разменяв,
Вбивали, как в прорехи доски,
Похожие на бывший сплав;

На остов желтого надгробья
Крепили клок дневных небес,
Вил хаотичности подобье –
В безумстве зачатый Гермес.

За увлеченностью размахом
Молились в розовой пыли,
А из-под шапки Мономаха
Росинки алые текли.

Замена ветхих декораций
Эпидемической волной
Смывала груды ломких граций
На суше «всей одной шестой».
Ещё темней, повисли тучи,
Пении на петлях дверей,
Прозрачный олимпийский лучик
Увяз в болотности идей.


8

Потомок ожидал в трёх строчках
Прочесть о лихолетье лет –
Внимай, без холода на мочках:
Был проклят свыше гнусный век.

И ты, заблудший современник,
Неблагодарный и слепой –
То связываешь плетью веник,
То ищешь в россыпи покой.


9

Унылой поступью Приама
В дыму пылающих мостов
Бредёт и наш герой романа
Под визг свистульки и кнутов.

А где-то так же, как и прежде,
Скрываясь в гуще облаков,
Его влечёт, влечёт надежда
На пристань вольных берегов.


10

Зима рыдает мартовской слезой,
Алмазный ворон кружит над звездой,
На облаках оранжевый мазок,
Глаз мутный смотрит в камерный глазок.
Асфальт заляпан слякотью шагов.
Бичуют новоявленных врагов.
Сусальным золотом блестят кресты.
С рекою спорят старые мосты.
Затворницы кухонной простоты
Душевной не скрывают наготы.
Мутнеют окна в суете дождя,
Со стен сдирают старого вождя.
Очередным витком скрипит спираль,
В отбой летит беспомощная шваль…
Холодный дождь без устали идёт,
За ним толпа безропотно бредёт.
На сером полотне мутнеют сны,
Душа привыкла к статусу вины.
Годам давно потерян праздный счет.
Холодный дождь без устали бредёт.

Вини, читатель, в серости роман,
Ударь в литавры, грохни в барабан,
Но я бессилен от тебя скрывать
Как приходилось горечью дышать.

А наш герой бредёт в сыром пальто
За ним судьба в аляпистом манто, –
Унылая замерзшая чета,
В карманах у обоих лишь счета.
Когда-нибудь придётся оплатить,
Когда-нибудь придётся позабыть…
Согреется ли странная чета,
Пока из точек не составится черта?

За стихотворение голосовали: shang: 5 ; : 5 ; nttk: 5 ; Владимир Кокорин: 5 ; v2810475: 5 ; trenine: 5 ; Марьюшка: 5 ; Konstantin: 5 ; Fate: 5 ;