Я страшусь этих кладбищ, разросшихся, пасмурных, жадных,
Понимая, что тлеет в могиле лишь бренная плоть,
Приезжаю сюда, оттого, что вселенская жалость
Вкупе с памятью душит за тех, кого встретил Господь.
Их не нужно жалеть – тех, кто ныне и присно – у Трона.
Только знать бы – у Трона ли, или – неведомо где?
На осенних погостах жиреют и бродят вороны,
Да белеют кресты, как последняя метка в беде.
Ты с бедою – один на один. И ничем не поможешь –
Ни молитвой, поскольку за мёртвых молиться – табу,
Ни мотивом из юности – этого дважды не сложишь,
Ни порывом твою и свою переделать судьбу.
А над строем могил простирается гулкое небо,
Нам аукать в него из пространной печали-тоски
Навсегда суждено. Для себя. Вовсе не на потребу –
Что сейчас далеки, оказались предельно близки.
Я страшусь тех погостов, где правит зажравшийся Молох.
Город юности стал ханакой пепелищ да гробов.
Пёс скулит на могиле. И в этом обиженном соло –
То, чего не отнять и которому имя – Любовь.
За стихотворение голосовали: Игорь Гарде: 5 ; : 5 ; : 5 ; een_appeltaart: 5 ; Cold Ways: 5 ; Лидаза: 5 ; Don1012: 5 ; Neizveda: 5 ;
Copyright 2008-2016 | связаться с администрацией