Над сиреневой бездной

П у ш к и н
Мне так хотелось вам ответить
Своей любовью простака,
Но вы тогда могли б заметить,
Как у меня дрожит рука,
А с ней – перо, а с ним – чернила,
Как будто в тёплых водах Нила
Дрожит папирусный листок!
Но я к себе не столь жесток:
Я это спрятал простодушно,
И поцелуй издалека
Отправил вам наверняка,
Храня спокойствие наружно.
Так над обрывом зрелый плод
Порханья близостного ждёт!

Зачем рассказывать о страшном?
Вам лучше этого не знать!
Что дела вам во мне вчерашном?
Хотите ль вы покровы снять
С моих душевных треволнений
(И лучше знать, как дышит гений),-
Иль вам покоя не даёт
Моей дуэли скорый ход?
Но даже я не простираю
Свою догадку в лоно «Смерть»!
Мне было страшно умереть,
Едва скользя душой по краю!
Но как об этом рассказать,
И - вновь себя не истерзать?

Г у м и л ё в
Я знаю, я знаю, что значит под пулями быть,
И как остывает затепленный вечностью взгляд…
Послушайте, Пушкин: рождённому жить и любить
Изысканно в сердце палят!

Л е р м о н то в
Люблю изысканность, но странною любовью!
При жизни эта блажь была смешна…
Представьте, если б к изголовью,
К багряной жижице… припала бы княжна?
Ни этих пошлых сцен, ни поздних сожалений
Не выдержал бы мой, уже сражённый, гений!

М а н д е л ь ш т а м
Кто не ж`ил, под собою не чуя страны,
Тот ещё не изведал клыков Сатаны,
За которым подручные черти
Изучают подробности смерти…

Е с е н и н
Не жалейте, Осип, не жалейте,
Что судьба слепила Вас худым…
Значит, будет легче плыть по Лете,
Исчезать, как с белых яблонь дым!

Не беда, что все мы в мире тленны,
Но когда мне смерть пихают в рот,
Я хочу для огненной геенны
Написать убийцам приворот!

Р у б ц о в
Когда звезда во мгле заледенелой
Встречала душу грешную мою,
Твоя ли кровь, Сергей, казалась белой,
Как лик луны, смотрящий в полынью?

Ты был убит, растерзан и повешен,
Но за виденьем розовых коней,
За лепестковым пламенем черешен
Взошла она… звезда твоих полей!

Е с е н и н
Рубцов, Рубцов! Ты сам покрыт рубцами!
И Мандельштам, и славный Гумилёв!
Сейчас бы тройку, что ли, с бубенцами,
Да пронестись, как ветер, над Кремлём!

Но я один среди равнины голой,
И вяжет волю тягостная бредь!
Я исковеркан думой невесёлой
О той стране, где вышло умереть!

П у ш к и н
Простите мне ревнивые мечты,
Но всё же лучше – «выпало родиться»!
В последний миг у роковой черты
Ничто не искажает наши лица!
Мы все светлы видением страны,
Её полей с жемчужными снегами,
И в небыль невозвратной стороны
Мы просто уплываем облаками…

Л е р м о н т о в
Вы слишком ласковы, коллега,
Перед убийцами души!
Ни свет небес, ни перлы снега
В самих себе не хороши…
Они прекрасны только взору,
И если гаснет этот взор,
Хоть сыпь Жар-птиц по косогору,-
Я не замечу их в упор!
Я целил сам в небесный купол,
Чтоб не угробить визави…
Дуэль смешна в театре кукол,
Но не в театре на крови!

М а н д е л ь ш т а м
Мой тихий сон, мой сон ежеминутный,-
Зачем опять реальностью своей
Ты этот мир, сиреневый и скудный,
Забрал туда, где плачет соловей?
Там счастья нет, лишь мертвенные лица!
Не оживят они моей души…
И всё же пой, испуганная птица,
Пока мой дух колеблют камыши…

П у ш к и н
Скажите, Мандельштам, волшебник чудотворный:
Не к вам ли пролегла народная тропа?
Не вы ли реяли главою непокорной,
Где пала ниц рабов толпа?

М а н д е л ь ш т а м
На меня нацелилась груша да черёмуха…
И не плеть по крови я, а досталось обуха!
Слишком нетерпелось там стадный двор скорее стричь:
Как у вас написано, Александр Сергеевич!

Г у м и л ё в
В глухих коридорах и залах пустынных
Осталось лишь эхо оборванной жизни…
Но раньше мы жили в своих Палестинах,
И не было в сердце гнедой укоризны!
А ныне, над этой дымящейся бездной,
Мне хочется родине бросить перчатку:
Зачем ты всегда становилась железной,
Чтоб голову резать живому початку?

Р у б ц о в
Я люблю, когда шумят берёзы…
А вернее вымолвить: любил!
За твои, Степанович, вопросы
Я тебя бы где-нибудь побил!
Но потом бы взял тебя за плечи,
И повёл бы в гулкий храм зари:
Вот они, божественные свечи,
Русские берёзы, - посмотри!

Г у м и л ё в
На путях зелёных и земных
Ты, Рубцов, останешься наивным,
Но зачем, в реалиях иных,
Ты не видишь горький путь к руинам?
Посмотри отсюда на себя,
На свою берёзовую «мамку»:
Это ли великая судьба –
В никуда тянуть пустую лямку?

Л е р м о н т о в
Стыдитесь, друг, плодов небрежной музы:
Вы говорите глупости сейчас!
Вам наплевать на братские союзы
Лишь потому, что те отвергли вас!
Пока поэт надеется и дышит,
Он вечный отрок родины своей,
И лишь тогда Господь его услышит,
Когда поэт срастётся кровью с ней!

Г у м и л ё в
И ныне есть ещё пророки!
Послушай, Миша-острослов:
Сперва отринь свои пороки,
Потом воспитывай ослов!
А мне вполне хватило крови,
Чтоб ею родину полить!
И не сдвигай, шотландец, брови:
Я тоже выучен палить!

Е с е н и н
Я покинул родимый дом,
Я на небо примчал свой дух,
Чтобы здесь, на пути святом,
Слушать колкости этих двух?
Замолчите, я вас молю!
Разве в этом земная суть?
Я бессмертную жизнь мою
Отдаю за минувший путь!
Чтобы снова туманы пить,
Чтобы снова дышать весной,
Чтобы снова до спазм любить
Всё, случившееся со мной!
Даже страшная смерть моя
Не страшней, чем хрипунья-выпь!
Вы согласны со мной, друзья?
Никого... Только дышит зыбь…

За стихотворение голосовали: natalya_Kozireva: 5 ; 79108147822: 5 ; svetnikif55: 5 ; Евген: 5 ; maarv: 5 ; Облако морали: 5 ; dbwtar: 5 ;