Портрет из Осенних соцветий на Портьере.

Глядючий на выцветшие Маки,
на холсте Портьер в близи резетки,
в Шляпке с подогнутыми полями,
проступают облики Гризетки.
Грустные глаза смешались бренно,
с черною Маскараю как с сажей,
лишь в устах мелькает чуть заметно,
радость от вакантного куража.
Безусловно это не Н.Ростова,
но в глазах налет от дамы светской,
иль Супруг ее окредитован,
или это горе Поэтесска.
Чем то ее вымучены очи,
блеска в глубине полны при этом,
Право, ничего себе Цветочек,
цвета Кинамона с Амарэтто.
Притаясь в обманчивом нуаре,
Вековухой из Калининграда,
тянет Стронций с тоненькой Сигары,
В рекогносцировках листопада.
Там за гранью прошлые восторги,
молчаливый праздник всех кто кроме,
преломил во тьме ее, Спектрограф,
прям как у Пинк Флойда на альбоме.
И в итоге только Поэтесса,
в симбиозе грусти и задора,
на Цветах унылых Занавесок,
на плечах нездешних Матадоров.
Я в петлицу сей Цветок бы вставив,
только бы от жалости размякнул,
для большого Света то полусвятая,
остальное маловероятно.