На круги своя - 7

Стихи нового творящегося в эти дни цикла, первая часть(всё не входит
http://stihidl.ru/poem/325217/ )
вторая часть http://stihidl.ru/poem/325235/
третья часть http://stihidl.ru/poem/325255/
четвёртая часть - http://stihidl.ru/poem/324680/
пятая часть - http://stihidl.ru/poem/326862/
шестая часть - http://stihidl.ru/poem/328100/



Продолжение с 323 стихотворения

* * *

Где-то копятся мощные силы,
Мы мечтаем о них непрестанно,
Но жара и расслаблено-хило
Я лежу и сознанье устало.
Ничего – кроме сладкой нирваны,
И ни чай и ни ритм не подняли,
Где-то дождь за рекой, к нам незваный,
Уплывает в далёкие дали.

И мне алиби нет на кровати,
Начинают поглядывать косо,
Но молчат, вдохновения хватит,
И я с ручкой особая особь…
Приучил – не тревожить напрасно,
И свою я не сбрасывал ношу,
Отодвинул немного, чтоб ясно
Мне сознанье открыло вопросы.
Знаю сила могучая в слове,
Это нечто в чём корень и стебель,
Остальное всё крона, где ловят
Наши души в насущной потребе.

А насущное – сладко и горько,
И там ягоды есть – земляника,
Духота, комары и прополка,
Вентилятор здесь – сдвинуться дико.
Где же крылья – могучие силы,
Они надобны мне – не разбиться:
Ни о быт, ни соблазном не хилым?
Птицей, птицей в духовное птицей.
* * *

Я уже пролетал не над Веной,
И Париж мне ни сколько не нужен,
Над Москвой очутился мгновенно,
Над собором Покровским в окружье.
Всё выглядывал: где там царь Грозный,
Не пора ли вставать для державы,
Окружили враги нас тревожно,
Кто союзник нам верный и правый?

Говорили – что армия с флотом,
Эти двое не дрогнут ни разу.
Олигархи продажные оптом
Нас сдадут за монеты, заразы.
За монеты сдадут нас иуды,
И политики все изолгутся,
Но есть корень духовный, покуда,
Не прельстят толерантностью мутной.
Православие – верно не дрогнет,
Его больше всех грели в горниле,
Закаляли историей огнив,
И вели к возрождению в силе.

Прикрывали и слева, и справа,
И с тылов их вели староверы,
Уклониться не дали державе,
Укрепляли духовные нервы.
И я верю, что Нерв очень Главный –
Сам Спаситель спасает Россию,
И враги будут сворою гавкать,
Но наш дух никогда не осилят.
* * *

Крылья, крылья, духовные крылья
Вознесите над миг-суетою,
Посмотреть где же вылезли шилья,
И где люди последние взвоют.
Всё естественно, просто, как воздух,
Привыкают, свиваются в кольца,
Собираются в нужные гроздья,
Все их срежут в точило, без пользы.

Из точила, под яростью Божьей,
С номерами не выпрыгнешь прытко,
А вокруг ждут лукавые рожи,
Это души хватают на пытки.
Тоже просто, согласно законам
Установленных в строках Писанья,
И младенцев по жизни не тронут,
Здесь духовным младенцам терзанья.
Горе тем – кто питается млеком,
И не пробует твёрдую пищу,
Не грызёт эти вызовы века,
И ответов в молитве не ищет.

И смотреть будет каждый особо,
Не загонишь под образ гребёнки,
И от шильев не спрячется много,
Они лезут, где сгнило и тонко.
Где здоровые ткани в духовном?
Есть каноны, обряды, расколы,
Упрощенья, но вылезут брёвна,
Что в глазнице, последняя школа…
* * *

Предотеча пророк Иоанне,
Мы же редко тебя поминаем,
Среди пика работ, как устанем,
В сентябре и июле – два края.
Даты: смерть, рождество – две вершины,
Это точки земных пребываний,
От начала ты шёл, как для Сына,
Для сурового здесь расставанья.

От главы чудеса происходят,
Обрести её дали и возят,
Укрепить, чтоб в грядущих невзгодах,
Как под снегом спасается озимь.
И нам тоже хранить надо семя,
Что посеяли в вечность пророки,
Прорастёт, так хранить его кремнем
От морозов, под снегом глубоким.
А снаружи ждёт лютая стужа,
Там ветра, переменчивый климат,
И покой для моления нужен,
И он есть – монастырский родимый.

И оттуда исходит закваска,
И вздымается медленно тесто,
И в горнило пойдём без опаски,
Это нужно, чтоб выпеклось честно.
Предотеча пророк Иоанне,
Не оставь нас слепых на распутьях,
Мы и верим и просим заранье:
– Помоги в наших поприщах мутных.
* * *

Нам победа нужна непременно,
И фанаты не спят до Камчатки,
Один-ноль – помогли снова стены,
Но сравняли – как вызов перчаткой.
Так закончился первый период,
Неизвестное – главная тема,
Надо чуда – чтоб сбросилось иго
Невезенья в футболе, сей демон.

Он давно уже мучит державу,
Но Москва или Сочи за нами,
Это Родина в образах ржавых,
И пора их почистить пинками.
И ничья, так закончилось время,
Но добавили новые таймы,
Поболеть, чтоб болящим за деньги,
И призвать из сознания тайну.
Она есть, не в случайных деталях:
Все в кружок становились, за руки,
Всем второе дыхание дали
Указания тренера звуком.

Анекдот мне припомнился – барин,
Восхитился мостом через речку,
Указания точного ждали,
Сотворили чудесное нечто.
Всем в державе бы надо по уху,
Чтоб забегали шибко и смело,
На врагов пусть выходит проруха,
А нам – Родину крепостью делать.



* * *

Нам не время распинывать камни,
Собирать надо строго в копилку,
А футбол – это зрелище давних,
И гонять будут долго и пылко.
Но смотрите немного иначе,
Отстранённо и сверху – на время,
Где секунды с минутой не значат:
Получается каша и темень.

Копошатся какие-то люди,
И пинают какую-то тряпку,
То воюют, то делают мундель,
Для гордыни с тщеславьем на травке.
А закончится – снова секиры
Похватают, припомнят обиды,
Изольют свою желчь на задиру,
Он всегда – этот гордости идол.
Идол сразу с рожденья над миром,
Так попущено, это в привычке,
Ну, не может народ без кумира,
И правитель не ставит кавычки.

Попущают играть – будет слава
И герои для новых сравнений,
Но здесь мир искушений не правых,
И мешает в молитвенном бденье.
Всё же Главное Третьего Рима –
Не бои гладиаторов в страсти,
А нести Свет для мира единый,
Собирать всей мозаики части.
* * *

Просыпаюсь, и сразу к «баранам»
Посылают меня поработать,
Но есть сила незримая – тянет
Полежать и обдумывать опыт.
Замечал, вырубает реально,
То ли чай не дошёл по каналам,
То ли Голос приблизился дальний,
И он ищет, чей слух не каналья.

Сотворишь свою часть и отпустит,
И от сна не осталось ни капли,
Это значит, нашёл своё устье,
И иди, надевай свои тапки.
И помогут, найдёт вдохновенье –
Как управить земные работы,
Сохранились остаточки генов,
Гематома в мозгах вышла потом.
Я не пью эту дурь из аптеки,
Признаю только корни и травы.
Понимаю, что труд всё укрепит,
По молитве нас дальше направят.

Всё земное ничтожно и важно,
Между телом с душой – компромиссы:
Раздвоенье, слиянье, этажность –
Непрерывных раздумий свой список.
Что останется – гвозди, «бараны»,
Или твёрдая поступь из строчек?
Что послужат, быть может, тараном
И мозги кому вправит наш почерк.
* * *

Мы сейчас не в бандитские годы,
И фанаты не те – присмирели,
А народ напряжением водят,
Экономика, пенсии – цели.
Убирают последние крохи
От строителей социализма,
Очень трудно принять этот опыт
От буржуев, другая отчизна.

Мы же родом из СэСэСээРа
И привыкли к заботам немного,
По регламенту брали примеры,
Всё что делалось – делалось в ногу.
А сейчас мы сменили походку,
Побежали вприпрыжку на Запад,
А там: в нос нас и санкцией в глотку,
Не дают помощь дружеской лапой.
Но советчики западной школы
Нас ровняют глобальной гребёнкой,
Но итог всё равно будет голым –
Весь секрет в психологии тонкой.

Ну, не примут их снова работать
Этих бабушек, дедушек слабых,
Они вымрут, как вымерли кто-то
В эти годы, не вынеся рабство.
Мы рабы – медицины, привычек,
И привязок к жилью у заводов,
Мы безбожники сделались дичью
И нас гонят в бурлящие воды…
* * *

Пусть немного пройти крестным ходом,
Но заметят и ангел при деле,
Он ведёт тебя сквозь непогоду,
К той единственной истинной цели.
Возрождение этих традиций
Неспроста, очень сложное время,
Мир безумствует в масках, не лицах,
Нужен истинный образ, как кремень.

Через трудности, цепь испытаний
Пробуждается – плачь и молитва,
Вспоминаем то ближних, то дальних,
Ничего, что конечности сбиты.
Это мелочь, пройдёт, и не вспомнишь,
А останется радость на сердце,
Вечный зов, но не плоти, не томный,
А Любви, той, что в Небе не меркнет.
Для Неё золотые заплаты
На душе, где особенно сбито,
Где кровит, где о сделанном плачешь,
Понимаешь о тяжести свитка.

Где-то пишутся тяжкие строки:
Об абортах, о трудных броженьях,
Об убийстве тех временных сроков,
Что мы здесь перед смертью и тленьем.
Но душе к той единственной цели
Просто так, на авось, не пробраться,
Кто как может, здесь мельница мелет
Всё в труху, для сожженья, для ада…
* * *

Что начертано – это не ясно,
Не даны нам такие открытья,
Да и было бы просто – по маслу,
Или в горькую двигать событья.
Нет, поищешь утерянный ключик,
Что откроет заветную створку,
И поможет Величество Случай,
После опытов, в поисках горьких.

Этот ключик единственный – вера,
И дела есть у разных конфессий,
Христианам же выходы дверок
У Христа, Его смерть и Воскресший.
Иногда опускаются руки,
Когда видишь всю сложность событий:
Все изгибы, метанья и муки,
И здесь мало уменья и прыти.
Здесь ведут – это определённо,
Есть венцы и проклятия рода,
Есть ловушки из происков тёмных,
И нельзя всё измерить, потрогать.

Там же знают вперёд – всё упорство,
Что проявит, вот этот, конкретный,
И на крест отбирается горстка,
Что поймут, что здесь жизнь не конфетка.
И кресты, они разные с вида,
Чей-то крест – это ближние люди,
Кто-то плоть испытает изгибом,
Мы молитвой в неведомом удим…
* * *

Иероглифов есть много тысяч
У китайцев, японцев, корейцев…
Это знание разума ищет
И с мотыгой в успех не надейся.
Это знание избранных гуру
Сохранило лишь часть положений,
Здесь придумывал каждый фигуру,
И давал неизвестное мненье.

Сколько этих фигур улетело,
Неразгаданных и непонятных.
Здесь айкью проявляло умелость,
Но к мотыге вернулись обратно.
Но сейчас снова взрывы познаний,
Подключили всемирный английский,
Переводят известное раньше.
И по знанию в технике близки.
Но духовное как зафигурить,
Здесь еврейскому с греческим трудно,
Не поймёт мысли важные гуру,
Здесь у СЛОВА значение мудро.

Даже мы извратили тот LOGOS,
Что давали нам евангелисты,
И толпа не осилила много,
Жмёт, мышкует по знаниям исто.
Здесь надежда – что Дух не оставит,
И своих озарит вдохновеньем…
Миллиардам – значение клавиш:
Игры, женщины, техника, деньги…
* * *

Про айкью размышляю упрямо,
Невысокий мой собственный градус,
Но представлю потомков Адама,
Что лет тысячу жили средь гадов.
У них мозг был – как сложный компьютер,
Этим знанием чистили нечисть,
Она полчищем вывелась в мути,
И им первым взвалилась на плечи.

Эти первые были упорны,
Но пошли кривой плотскою тропкой,
Только восемь их выплыло с тёрна,
И рас шесть отобрали потомков.
Так мельчал потихоньку их разум,
И айкю уменьшалось и годы,
От подобия Божья – зараза
Потихоньку уводит на отдых.
И мозги не причём – всюду оттиск,
Всё клише, трафареты, как стадо,
Креативный встречается отблеск,
Но мельчаем, так видимо надо.

Мозг достаточный сделать оружье,
Что сравняет на пепел планету,
Разным вирусом сбросить недужье,
Золотой миллиард чтобы светил.
Не в айкью всё же собственно дело,
Есть душа из беЗсмерных значений,
В ней достаточно градусов тлело,
Чтоб из искры гореть и в нетленье…


* * *

От страны «Восходящего солнца»
Боевые пошли самураи,
Они айнов порезали молча,
И никто их историй не знает.
Победитель диктует условья,
Подбирает любую из версий,
Даже время служить им готово,
Из дерьма лихо вылепят персик.

Все державы на пепле и прахе,
Что до них – это дико и варвар,
Артефакты находят с размахом,
Но в копилку их, метод не назван.
Непонятное спрятать на время,
Утаить, не мутить чтобы воду,
И на дне в том осадочке темень,
Вы плещитесь пока выше, одаль.
Так дойдём до последних обрывов,
Магетдон зафигачим для спора,
И не сделав в истории вывод,
Да и есть ли он в тине и соре.

Однозначно одно: мы слепые,
И с дубиной естественно Каин,
И он Авелю – мозг чтоб на вылет,
Без вопросов, пусть после читают.
Но идёт Восходящий Мессия,
Всё в истории встанет на место,
И здесь в центре, конечно, Россия,
Здесь и карта, и миссия – честно.
* * *

Поэтический светоч России
Был подвешен лукавою волей,
Из разбойников, явно не в силе,
Тот, что слева, что в яростном споре.
Монастырь испохаблен им Страстный,
Его стены все в матерных строчках,
Уже это довольно, согласны,
Чтобы быть на кресте без отсрочки.

А ему ещё дали побегать,
Обольстить всех «кабацкою русью»,
И из женщин устроена нега,
И альфонсом, и временной мутью.
Не суровый я, нет, эти строчки
Не мои, констатация факта,
Есть неправда, то дайте отсрочку,
И другие исполните такты.
Но и это всё будет лукаво,
Двоемыслие, чуждо и пена,
Есть одна только истина права,
Навсегда воскрешая из тлена.

Остальные воскреснем с итогом,
Ярым списком из дел неприятных,
Всё земное к сожжению стогом,
И лишь крохи с духовным обратно.
Не моё это – общее поле,
Где сажаем мы строки и мысли,
Кто прозрел, кто до смерти в неволе,
На Суде в вечность правду исчислят…
* * *

Деревенские мелкие страсти
Не к лицу нам, куда же податься?
Не в район, чтобы местных умаслить,
Не в Москву и не в мир, что же, в святцы?
Нет издателя, спонсоры где-то
Отдыхают, пока не при деле…
Хотя что я – процесс всё же светит,
«Альтаспера» на мельнице мелет.

Издают и рекламу запустят,
Гонорары мои не от мира,
Ничего мне не надо, нам к устью –
Чтобы годным сосудом стать в вырост.
Ничего океаны не значат
И в духовном ничто континенты,
Пусть в Канаде исполнят задачу,
И вернутся, как в Мебиус-ленте.
Ничего не проходит беЗследно,
Всё имеет причину и точит
Вода камень, и крохи для бедных
Мы даём, чтоб открылись их очи.

Здесь духовная тема – услышит,
Кто имеет свой слух не отсюда,
Кто захочет не жёваной пищи,
А рискнёт размышленьем поудить.
Не деревня, не город – здесь вечность,
И слова – это форма для стансов,
Мы умрём, но живые и речью
Ставим вехи в другое пространство.
* * *

Обложили меня ныне змеи
И нужда – нет на книжечки денег,
Но спокоен и плакать не смею,
Так и надо в духовной неделе.
Понедельник идёт – день тяжёлый,
И голодный быть должен художник,
Чтоб творил и стелился до пола,
Чтобы труд не задвинули в ножны.

Боевому мечу нужен подвиг,
Чтоб не просто на полочку глянцем,
А рубить духов нечисти подлых,
Что лукаво всех губят обманцем.
Мы молитвой очистим поверхность,
Наведём нужной думою жало,
И в душе своей вычистим перхоть,
Чтобы сзади змея не подкралась.
Обложили на уровнях разных:
И в духовном, физическом грозно,
Но нет страха и пятнышек грязных,
Помню я про греховные гроздья.

Про точило из ярости Божьей,
Что покруче, чем мелкие змеи,
Да и бесов лукавые рожи
Не подпустим мы близко, надеюсь.
Понедельник пройдёт, и в субботу
Издадим все стихи в совершенстве,
Воскресенью духовному оду,
Но пока понедельник младенцам…
* * *

Всё же тянет нечистого в клоны,
В полутрупы, то в древнее имя,
Он на сайте боится знакомых,
А так двойки неведомым кинет.
Испытает, наверно, злорадство…
А за что? За простую ошибку,
Или смысл ему в вену и гадством
Отомстил он, раз в критике зыбко.

Но нас с печки он вряд ли подвинет,
И не станем мы с двойки беднее,
Мы стряхнём этот грязненький иней,
И в свою устремимся идею.
Но своя она больше снаружи,
В глубине же такие процессы,
Удивляюсь я сам, но оружье
Это дали, чтоб вывел абсцессы.
Они всюду есть, гнойные раны,
Это ноша слепых поколений,
Здесь такие проклятья – не манна,
Не дождаться спокойствием смены.

Мы, конечно же, можем не видеть
Где-то технику, мир пунктуаций,
Но догмат и канон без обиды
Мы прошли, и не сдвинемся братцы.
А нечистый придёт – это знаем,
Он тоскует и мечется всуе,
Пожалеем его, пусть он с края
К нам заходит и ставит, раз дует…
* * *

Представляю изгнанье из Рая,
На Цейлон сотворили дорогу,
Нереально всё это, мы знаем,
Но там есть те крутые итоги.
Получился мир – тёплое море,
И защита от бурь и цунами,
Эти прежние опытным взором
Просчитали и сложили камень.

Даже нам не построить ту дамбу,
Километры тяжёлых остатков,
Валуны, неподъёмные камни –
Для чего? Это было не сладко…
Так вела предводителей воля,
И их волей стоят пирамиды,
Города и тоннели так роют,
В Антарктиде и той были виды.
Чья же воля сейчас губит климат,
Вырубает, сжигает в пустыню,
Кто тот гад – у потомков отнимет:
И поля и леса, что есть ныне.

Или так попускает Всевышний,
Даст пожрать этим временным тварям,
Чтоб дошли до последнего – к вышке,
И на Суд за последствия шпарят.
Все как нолики, винтики, мизер,
Но все вместе используют пластик,
У планеты нет шансов, кто лидер?
Он придёт, но «спаситель» ужасный…
* * *

Есть такое в событиях сложных,
Что нельзя изменить и исправить,
Угодить туда глупостью можно,
А оттуда никак, амба, аминь.
Попадали в такое по жизни:
То в быту, на работе, в рыбалке,
Все пути вели в проигрыш, нижним,
До сих пор этих случаев жалко.

Ну, никак не поднять эту ношу,
Всегда резать, кромсать по живому,
Где-то видели эту галошу
У других, не помочь по-любому.
Здесь всё сходится в случай, привязка
Там была всем видна, не случайна,
Её рвали ножом, как ни тяжко,
Так спасали, возможно, здесь тайна.
Нет привязкам – в быту, на работе,
Чуть зашкалит, и режут нещадно,
Так спасают и верные ноты
Кто-то слышит, и слушает жадно.

Они есть – эти звуки Небесных,
Не отсюда, в тревоге гудочков,
И покажут, где в выборах тесно,
Не поймёшь, будет глупость и точка.
И на Суд нам никак – не потянем,
Эта ноша для всех неподъёмна…
Только милость, так истинно, аминь.
– Помоги, Боже, в странствиях тёмных.
* * *

Я на мыслях немыслимой скачкой
Унестись могу вширь и повыше,
Здесь объёмы ничтожно не значат,
Мы же ищем свободные ниши.
Попадаем туда, нам спокойно:
Радость в сердце, блаженно, нирвана,
Но бывает так редко, и знойно
Наши мысли ждёт поприще рвано.

Они мечутся бедные в клетке:
Там тревога, там быт, это страсти,
Да ещё наша плоть по-соседски
Им дорогу для думы умаслит.
Наша плоть – оболочка, наш терем…
Мысли это – компьютер, нейроны…
И мы майним, ждём ниши и двери,
Кто найдёт – на Суде их не тронут.
Это некие псевдоответы
На раздумья, там нечто сложнее,
Приблизительно, думой раздеты
Только сверху листы, корень зреет.

В этом корне и сила и семя,
И там Жизнь и Любовь – мы ничтожны,
Горстка праха, в душе нашей темень,
Мыслям много дорожечек ложных.
Табуны эти мчатся к обрыву,
Нужен Пастырь, что души направит,
Нужен некий молитвенный привод,
Чтоб запела мысль в Божию славу!
* * *

По просёлку, по грязной дороге
Спотыкаясь, идут очень дружно,
Их немного, что выбрали Бога,
И избрали молитву оружьем.
Вроде просто и люди привыкли
К чудакам, ходокам, крестоходцам,
На груди или в сердце их лики
Есть святых и взывают до Отче.

Искушенья там бритвами ходят,
Но они под покров омофора,
Пусть до крови стираются ноги,
К Богородице просятся хором.
Благодать им нужна – эта сила,
Эта помощь ниспослана Свыше,
Прикоснёшься к ней раз и на милость
Снова тянет, тревожит затишье.
Благодать есть в намоленных храмах,
И в простых, очень тесных часовнях,
И в источники входят упрямо,
Невзирая на год и условья.

Благодать – это очень родное,
Просыпается древняя память,
Это связь поколений, то поле,
Что засеяно светом упрямых.
У упрямства есть истинный корень:
Не лукавый, путь верный, надёжный,
И Любовь не выводит на горе,
Открывает мир мелочей ложных.
* * *

Изначально настроены струны
На гармонию, правду – зов вечный…
Средь запретов и лжи живёт юный,
Это мы их примером калечим.
Это губка, и наш насмышлёныш
На рефлексах, как будто, снаружи,
Но внутри всё в эмоциях тёмных,
И они с ростом возраста уже.

От груди мы проходим настройку
На любовь – окружающим миром,
Здесь айкью ни при чём, нотой стойкой
Это в нас, это в генах, в эфире.
Но потом начинается: правда,
Хитрость, ложь, извороты, привязка,
И капризы – кто демон, кто автор?
Да всё больше зла, звуков неясных.
И здесь больше защита – молитва
От родителей, бабушек, дедов,
Не создашь эту сеть, и корыто
Будет треснутым, грязным и в бедах.

Мы настройщики струн этих вечных,
Что посеем, то жнём по итогам…
А негодную музыку в печку,
Тема слуха исходит от Бога.
Затыкается слух суетою,
Где гордыня, где глупость… Любовью
Можно чистить все эти застои,
Камертон же нам Дух изготовит.
* * *

Аллилуйя! Наш Боже, Всевышний
В переходах дорожки оставил:
Где делами, где верой, без книжки –
Гласом совести, Высшему слава!
Они были от Ноя и раньше,
Эти твёрдые в вечность зацепки,
И всегда рядом бродит обманщик,
Выставляя в свой табель отметки.

Так попущено – рядом быть с нами,
Проверяя на вшивость и годность,
Все параметры встали в орнамент –
Ограждая путь в Истину вводный.
Там и ангелы справа и слева,
И у каждого пишется свиток,
И плоды, что родились от сева,
На Суды, чтоб был каждый испытан.
Аллилуйя! Любовь не приходит
На Суды, её так пропускают,
Это верный осадок, не мода,
Это то, что годится для Рая.

Мир тому, кто нам пишет ответы,
Обставляя пути и обряды…
Мы же бродим, плутаем, не светим
И пропитаны мутью и ядом.
Аллилуйя! Ещё аллилуйя!
Слава Богу! Поёт православный,
К Саваофу взывая ликуя,
Понимая, Кто в странствиях Главный.


* * *

Долетают недобрые вести:
Не нашлось той соломки родному,
А у дальних – смертельные, крестим
Мы детей, чтоб их ангел вёл к Дому.
Мы ничем уже им не поможем,
Укатили, летят своей песней,
Мы лишь скорбно все вести итожим,
Получается мир этот тесный.
Там украли ребёнка, там сбили
На машине лихие ребята,
Сколько душ в этом действии было,
Для чего? И не спятишь обратно…
Где проколы, где гниль, где ошибка?
Ничего нет случайного рядом,
Золотая не встретилась рыбка,
Отравились обыденным ядом.
Отравились обыденной жизнью,
Выживаньем у телеэкрана,
Не связались, для поиска, с Высью,
Да и был ли там ангел нежданный?

Арифметика жизни простая,
И разрывы – где тонко и сгнило,
А связать, как подстилку, не знаем,
Хотя знаем – Господняя милость.
Не оставит здесь ангел, молитва
Не такие срывала оковы,
Как учить нас, все двери открыты…
– Помоги, Боже, выстелить обод.

* * *

Где-то песни поют на полянах,
Собираются байкеры скопом,
Крестоходцы выходят упрямо,
А мой путь – свой обдумывать опыт.
Он достаточный: было и море,
И леса, и поля, и дороги,
Я к реке хожу странствовать взором,
И до храма, по праздникам, строго.

Получают все ровно по меркам:
Кто и в чём захотел стать богатым,
Кто общеньем, кто волей, кто дверкой,
Что ведёт в мир иной – благодатью.
Что останется – мелкая память,
Испытали эмоции, страсти,
А в духовном – то лестницей станет,
В восхожденьях по жизни, в ненастьях.
Это жизнь и в ней есть повороты,
Заполняются ниши, лазейки,
Кто-то гонит, как байкер, до рвоты,
Кто-то песни поёт всё ремейком.

Те же барды – как зубры живые,
И моторы ревут – есть лошадки,
Да и в храмах всё то же – святые
Открывают в мир горний площадки.
Всё на круги своя, даже жалко,
Так всё просто, по полочкам, в нишах,
И на сайтах всё то же: кричалки,
Мир общенья, мир кланов, все пишут…
* * *

Восхищаюсь святым Августином,
Он вопросы решал по-простому,
Он проблему разложил в путь длинный,
И потом по кусочку затронул.
Становился икс ясный и чёткий,
Не могло быть иначе, всё – правда,
Это «Исповедь» и её отклик,
Чтоб ответ тот отложился в каждом.

А Господь знает наши вопросы,
Он даёт тем святым откровенье,
И найдёт тот, кто ищет, всю россыпь,
Они есть, эти нужные мненья.
Это было, по кругу, рождались
Вновь и вновь поколенья в духовном,
Они зрели молитвенно в дали,
И та россыпь им была в готовность.
Там на все интеллекты и вкусы:
Арифметика и интегралы,
А напротив – обманщик, вор гнусный,
С тиражом книжек ложных немалым.

Восхищаются люди поэтом,
То писателем, то музыкантом…
А жемчужину в россыпи этой
Сам найдёшь или выдадут грантом?
Хорошо бы готовым на блюдце,
Но в реальности так не выходит…
Покопаешься в мусоре куцем,
Перейдёшь против трения воды.
* * *

Как припомню о тех миллионах,
Что живут без воды и без хлеба,
Так рождёны в своих плачах-стонах,
Как животным им выжить потребность.
И чего же мы плачем в России:
Изобилие вод и пшеницы,
Есть проблемы с жильём некрасивым,
Это прошлое тянет склониться.

В этом прошлом был голод и реки
Скорбной крови, за грех христианский,
Это в пользу, урок, опыт некий?
Или образ невидимой планки?
Нам недаром на севере дали
Поселиться средь этих просторов,
Дали всё и мы делимся с дальним,
Принимаем – кто лезет не вором.
Прилагательность нация – русский,
И приложится немец с китайцем,
И арап, в вечном помысле нужный…
Что? Зачем? – непонятно, здесь тайна.

Здесь приложится к русским планета,
Православие стержень духовный,
Сам Христос грядет к русским с приветом,
Его ждали и ждут, ждать готовы.
И куда же тогда миллиарды,
Кто жуёт и блаженствует сыто…
Нет здесь тайны, здесь искорки правды:
Все в огонь, без воды и корыта…
* * *

Орфографии разные рамки –
Достают не от мира поэта,
И нет средств, чтоб редактор их танком
Обровнял, перед выходом к свету.
Снисхождения просим и милость
Оказать, и не спрашивать строго,
Догматически здесь находилась
Сердцевина и к ней эти строки.

Сердцевина – к Всевышнему вектор,
Православие – рамки, обряды,
Этой помощью Свыше вёл некто,
Уводил от дыхания ада.
Находились и темы, и буквы
На свои становились порядки,
Не скажу, что испытывал муки,
Здесь в гармонию ввёл некто Святый.
Почему так считаю, всё – правда,
И нет зла, любованья, гордыни,
Обнаженье грехов, я не автор,
Сотворили слог в вечность и ныне.

И не мне их проталкивать к свету,
По молитве находится умный,
Понимающий в правилах клеток,
Оком зрящий духовные суммы.
Орфографии нужные рамки,
Согласованность слов и догматы…
Это вместе проедет на танке
По мозгам и даст нечто Дух Святый.



* * *

Нам из мира незримого вести
Долетают, кто слышит, приветом,
Кто и как эту весточку вместит
И куда её сложит при этом.
Есть миро – истекает из статуй,
Из икон, из могил, что за чудо?
Прозорливцы невидимый атом
Уловили и сложили в кучу.

Ясновидящий – что за картины
Принимает и как их запишет?
Нет механики здесь, опыт длинный
Говорит, что есть нечто, что Свыше.
Как понять эти странные строки,
Что поэтам приходят незримо,
Не умом и не опыт глубокий:
Сразу блок и с концом неделимым.
Понимаешь, что всё это было
Где-то набрано раньше, все мысли,
Ну, не мог сейчас разум унылый
Докопаться и точно исчислить.

Все же видели после инсульта
Доходяг, что как малые дети,
Я и сам не создам ныне культа,
Только – правда, оттуда с приветом.
Что сейчас актуально – спасенье,
Этих малых последних остатков,
Эти руки оттуда, чтоб кремнем
Вновь собрался воскресшему атом.
* * *

Что осталось от прошлых историй –
Мегалиты в немыслимом камне,
Суперлазер их резал, не спорим,
Или циркульный круг великана.
Однозначно одно – мозг их круче,
Да и силы побольше и знаний,
Кто убрал их – космический случай,
Или сами себя растерзали?

Это нам доля – палки-копалки,
Археологам – голову в паре
Измышлять и, играя в считалку,
Годы ставить, кто больше подарит.
Раз погибли – им нет привилегий,
Все тупые и варвары, дики,
Уж у нас-то получится нега,
Мы же в комп все счета зарядили.
Нам оставили каплю преданий
Пастухи из халдейской пустыни,
Но достаточно в выборе знаний,
Что идти надо с Богом отныне.

Но опять мегалит и колоссы,
Блоки памяти – мода у кладбищ,
И не слышим мы внутренний голос,
Что зовёт нас избегнуть чар ада.
По пророчествам близится коллапс,
Накопился груз грязный духовный…
И на Суд мы все движемся голы,
Там проверят всю крепь и готовность.
* * *

Сходит мир от безумных фантазий,
В голограмму вселенную вставят,
Где-то квант там заскочит без мази,
Ну и числа пристроятся с края.
Намешают такого в те дебри,
Что из пальца, а что от лукавых,
Но раз ищут, есть в этом потребность,
И выводят тихонько свод правил.

Всё когда-то фантазией было:
Фотография, радиовышки,
Сериалов домашнее мыло,
Всё казалось безумием лишним.
И в физическом и в богословском
Состязались в теории правил,
Иногда вели битвы до крови,
Это древний фантазии навык.
Появляются гении мысли,
Им одним опускается планка,
И дают заглянуть в эти выси,
Она есть, эта мира изнанка.

Всё не так, не такое, духовней,
Мир других измерений, пространства,
Там законы не действуют крови,
Но есть Жизнь в неземном постоянстве.
Мир фантазий ничто – это мифы,
И ничто – исчезающий атом,
Но по вере секретные грифы
Открывались святым – Сын распятый…
* * *

Фараоны духовное чтили,
Понимали всю пользу запретов,
И индейцы с могуществом в силе
Понимали, есть Высшее где-то.
Там жрецы создавали законы,
Наблюдая текущее, опыт,
Понимали – здесь смерть, здесь не тронут,
На ошибках творились век тропы.

Где-то лучше, где сильно дичали,
Исчезали народы, державы,
Все метались в надежде причала,
И всех било цунами о скалы.
Выживал этот род, он живучий,
И плодился не слабо, жил долго,
За века можно складывать случай
И в систему законов, на пользу.
Помогало кому-то, но слабо,
Кровь бурлила, играли инстинкты,
Наступали на те же – в смерть грабли,
На пути выживания длинном.

Потихоньку нашлись и крупицы
Золотые, в духовном походе,
Бог избрал их одних – единицы,
И от них это семя выходит.
Но сейчас уже нет, не дичают,
Избирают антихриста в гуру,
Они с ним захотели здесь пая…
Единицы поймут – это дурость.
* * *

Что понятно любому народу:
Это верность, любовь и разлука,
Там политику чуточку тронут,
Основное же чувства и мука.
Старый фильм про военные годы
Есть: «Летят журавли» – это вечно.
И всегда есть такие уроды,
И всегда эти фильмы не лечат.

Там нет корня: ни в битвах, ни в чувствах,
Только горе, сюжет и подстрочник,
Каждый в выводах – умственно, устно,
И в конце есть всегда многоточье…
Многоточье – все наши экстримы,
Многоточье – любовные драмы,
Не всегда повезёт с серединой
И с гармонией истинно самой…
Мы же видим: реальные войны
Происходят здесь точечно, в яме,
И всегда это тайному больно,
А другие летят журавлями.

А откуда-куда – неизвестно,
Машут крыльями, держатся стаей,
Так и мы проживаем все местно,
Над культурой страны пролетая.
И какое же счастье в России
Уродиться, здесь шансы есть выжить…
Осознать, что есть радость в Мессии,
И летят журавли веры ниже.
* * *

Мелко-частных боёв было много
И героев безвестных не мало,
Как везло и как вынесли ноги,
И при взрыве – что в плоти осталось?
Их крушили из сотен орудий,
Пули, бомбы – ничуть не жалели,
Да и трупы валили там в груды,
Кто и что, разберёшь еле-еле.

Их никто не отпел, тех безвестных,
Разве мама тихонько поплачет,
И не знает, где сын лежит честно
Или в лагере сгинул у тачек.
Да и кто отпоёт – поп посажен,
Нет и храмов, где выставить свечку,
Все неверья замараны сажей,
Но случилось великое нечто.
Распечатали мёртвые храмы,
И попов отпустили на волю,
И запели все к Богу упрямо,
Поминая всех скорбною болью.

Это нам неизвестно, а Богу
Все повзводно в строю и живые,
Там другой трибунал и тревога:
За слепых и глухих, есть тупые.
Мы не лучше и в мирное время,
Нас кино разорвало на части,
Да в нас бомба покоя, что дремлет,
Но потом разнесёт, Суд ужасен.
* * *

Никогда не летал дельтапланом,
Параплан видел только в картинках,
Но я море прошёл с ураганом
На спасателе, был в поединке.
Двое суток стоял без подмены
На той вахте и выдержал бурю,
Это бати моряцкие гены:
Не стонать, не реветь – если хмуро.

Много что мы ещё не видали,
Не испытывал гонку на каре,
Но в душе я отчаянный парень
И летать хочу с ангелом в паре.
Это очень расчётливый спутник,
ОбеЗпечит любую посадку,
Не заманит в смог облачный, мутный,
На болотах не вывалит гадких.
Будет ясное небо, и море
Отразит его синь-синевою,
Два в одном, я на крыльях от горя
Вознесусь, невесом над землёю.

Да, мечты, но, пока что, мы в весе,
Все в ничтожных и мелких привязках,
Каждый ходит при смоге, не весел,
Все в болотах – где тина и ряска.
Как уйду я от ближних-любимых?
Дельтаплан мне не нужен с мотором,
Подожду, мы должны быть едины,
Это верой даётся с упором.
* * *

Что-то вспомнилось мне о Малмыже:
Городок, каких много в России,
Он не выше ничем и не ниже,
Пусть в садах, но бывают красивей.
Без излишеств, и пристань уплыла
С бакенами, исчезла на Вятке,
И дорога проходит уныло
В километрах от города, в прятках.

Самолёты теперь не летают,
А когда-то и поезд объехал,
Предприятия где-то там с края –
То ли живы, то нет, без успеха.
Но стоят, возрождаются храмы
И мечеть, и ликует торговля,
Да и в школах всех учат упрямо,
И для Родины здесь подготовка.
Неприметные вятские парни –
Это Родины крепь и опора,
Это зять мой и пасынок – пай их,
И таким, как они, город дорог.

Они ратные где-то в дежурстве,
ПВО и десант – на тревоге,
И не станут играть с боем в жмурки,
Сзади школа и город, и с Богом.
Нам молится за них неустанно,
За Россию, здесь город навеки,
Устоял он и держится в Главном,
И духовные будут успехи.
* * *

Километров немереных – прочерк…
Так в физическом видится мире,
А в духовном – там нет многоточий,
Здесь всё близко, как рядом в квартире.
Уезжают родные и гости,
Стариков забирают их дети,
Где и как упокоят их кости
Не узнаем, но души их светят.

Эта тонкая нитка молитвы
Их достанет в любом уголочке,
Наша жизнь – это, как бы, учитель,
И выводит на финише к точке.
Что есть точка в масштабе вселенной,
Как ничто или центр мирозданья,
Это как посмотреть, незабвенны
Стали те, кого встретил в пространствах.
Они, чувствую, всё же живые
И по-разному там за пределом…
Те, кто здесь, им поможем, их вывод
И от нас чуть зависит на деле.

Все пронизаны ниточкой связи
И её не измерить прибором,
Кто услышит, попробует разик,
Не разделишь пространством, забором.
Километры – ничто, это образ,
Для физических тел преткновенье,
А в духовном – мозаикой собран
Его дух и душа для вселенной.
* * *

Не от возраста слышанье Духа,
Есть, кто слышит призывы с рожденья,
По постам молоку – нет, без вкуса,
В среду-пятницу Небо им сенью.
Есть до старости с пробкой из серы
В голове и душе – нет прохода,
Очень жалко таких, что без веры,
Хотя прожили долгие годы.

Моя бабка сто лет проходила,
Но ей дали последние шансы:
Дали батюшку, исповедь, милость
Залечить те духовные ранки.
А другие и в возрасте крепком
Уходили никак, будто травы,
А в какой их направили сектор
Не гадаем, все будем неправы.
Эта тема тончайших материй,
Нам слегка обозначили рамки,
Не вписался, ушёл в смерть без веры,
И под горку укатятся санки.

Этот вектор внизу – там глухие
И слепые, есть образ – тьмы внешней,
И огонь – окончательный выезд…
И стихи эти весточка грешным.
Услыхать – это сложная тема:
Здесь болезни, утраты, невзгоды
Помогают прочистить те клеммы
И дойдёт Весть до слабого мозга.
* * *

Много раз я затягивал песню,
И она выводила к итогу
Не от мира, сказать если честно,
Против шерсти и вроде не в ногу.
Но что делать – все темы есть Свыше,
И так звёзды сошлись – выраженье,
Времена нам – ни дна, ни покрышки,
Ищем ноту для мужа и женщин.

Они есть эти в странствиях души
Кто ещё не услышал призывы,
Что идут от Отца и от Духа,
Ради Сына и к Сыну весь вывод.
Эти тени, где край горизонта:
Возникают, уходят, мелькают,
Я молитвой вдогонку, по кромке,
А что дальше?.. растаяла стая.
Дальше лично… родные и братья,
И сестрички – сквозь тернии жизни,
Эти строки – канаты, чтоб браться
И идти в направлении к Высшим.

Здесь немного духовной подпитки,
Но старался, есть капелька веры,
И я в мельнице – истинной битве
Пригожусь, достигая до нервов.
Они есть эти нервные струны
И душа отзовётся родному…
Это цель воскресенья – звук юный.
– Помоги, Боже, слышать зов к Дому.
* * *

Замечал, отзываются струны
На прекрасные музыки ноты,
Кто и где камертон этот всунул,
Но он есть, в этом рознь от животных.
Хотя там тоже есть экземпляры,
Отзываются мощным удоем,
И змея – не кидается яро,
А под дудку качается стоя.

Человеку дана эта сфера,
Не от хлеба и низменных зрелищ,
И органы взмолились, как двери
Приоткрыли на Небо вдаль щели.
Здесь вершины земных совершений,
Эти высшие точки созвучий,
И им слава, и память, и деньги,
Этим гениям – лучшим из лучших.
И простор, и столетия поприщ
Не убавили слуха попытки,
Подключаются к Небу и опыт
Говорит, что дают им улыбки.

Иногда инструмент может выдать –
Как словесную фразу для мозга,
Всё понятно, прекрасны все виды,
Мир нетленья и жить будет долго.
И незрячий увидит картины,
А глухой?.. Это промысел Высших…
Где там-тамы – в башке всё едино:
Апатиты, навоз и нот писки…
* * *

Завершить надо цепь восхождений
На какой-то возвышенной ноте,
Не один их творил и без лени,
Вдохновенно блаженно работать.
Помогала и вера и опыт,
Помощь Свыше – все строки и темы,
Этих знаний духовные крохи
Для себя я в копилку приемлю.

По кирпичику строится башня,
Но у нас не гордынь Вавилона,
Я все лавры оставлю на пашне,
Пусть взойдут семена наших стонов.
Это плач и молитва с восторгом,
Приоткрылось духовное нечто,
И я слышать хочу и исторгнуть
Для других эту ноту, что в вечность.
Помолюсь, над читающим строки,
На краю вас вселенной достану,
Пусть и вам будет думой глубокой
Наше странствие здесь, наши раны.

Тема слуха – Небесная тема,
Я и сам был глухой и ослепший,
И плясал там, без образов – демон,
Он всегда рядом с теми, кто пеший.
Выбирайте коня в «Откровенье»,
Там есть Всадник, всё Белое в Белом,
Нам в подобие малом, не тенью
Перейти на их сторону смело.
* * *

Вырастает багульник болотный,
Так и лезет с дурманом, отравой,
Вновь и вновь семена его тропки
Заполняют, не выведешь здраво.
Его надо сжечь ядерным взрывом,
Подождать лет до тысячи, с гаком,
Но найдёт он лазейку и криво
Прорастёт на земле её, раком.

Так в духовном – не выведешь семя,
Что калечит заблудшие души,
Здесь весь мир надо сжечь переменой,
Обновленьем воскресным улучшить.
И Он есть – этот Первенец чистый,
И весь мир тот Ему в созерцанье,
Он с глазами, как мы, и душистый
Запах мира того в собиранье.
Получаются капельки мёда
Из растительных соков, нектара,
Так и нам заплатить надо подать,
Через смерть перейти в те гектары.

Из живых там Илья с Елисеем,
И разбойник, чрез смерть будет третьим,
Не багульник там, в вечное сеют
И в том мире всё лучшее, светит.
И в том мире всем молодость вечно,
Процвели и с плодами – достойны,
Обновлением в счастье, конечным
Будет: горе, болезни и войны.
* * *

Не певец я иллюзий и мифов,
Режут правду в глаза эти строки,
Я надеюсь, откроют сейф с грифом –
«Всё секретно», нас время торопит.
Все религии молят, знаменья
По земле понеслись ураганом,
Мы дождались – последнее время,
И не видит – кто в плоти и пьяный.

А у нас есть духовный Израиль,
Мы по духу есть плод Авраама,
Вот где будет вся битва окраин
С сердцевиной, последняя драма.
И стихи эти, как бы, патроны,
Их немедленно в ждущую ленту,
Пусть услышат друзья в обороне.
И врагам не оставим моментов.
Не оставим лазейки для цифры,
Чтоб и нас в электронный концлагерь,
Где с клеймом все, помечены грифом –
Что есть подпись в секретных бумагах.

Если сдался, то ангелу трудно
Выдирать нас из этих колючек,
Он уснул этот мир непробудно,
И глядеть на него – с Лотом случай.
Уходить, невзирая на грохот,
Оно всюду – духовное пламя,
И молитва – последние крохи
Помогать нашим ближним, упрямым.

* * *

Мегалит, артефакт, дар святому,
Что ещё нам письмом не от мира?
Это люди – их жизненный тонус
И их смерть – это чудо на вырост.
Всё ушло, но они прорастают,
Семена их надёжнее камня,
Они часть отхватили от пая,
Поделились здесь – в вечную память.

Археологи косточки сложат,
Непонятное просто запрячут,
Сотворят из истории кожу,
А в шкафу – тьма скелетов ходячих.
Принижают мир общей гребёнкой,
Что-то есть, что мешает, за кадром.
Нас под купол сажают, под плёнку,
И туман этот лезет из ада.
Объясняют: свобода есть, выбор,
Но где выбор? Есть точные рамки,
Уничтожат – не впишешься, либо
Извратят и вернут наизнанку.

Мегалит, артефакт – это мелочь,
Иероглифов тьма – непонятки,
Но слова – это Свет, это дело,
Не запрячешь священное в прятки.
Эти письма писались и будут,
До последнего времени вести,
Это дар – увидать эти груды
И ответить, принять жизнь, как крестик.
* * *

Это милость: Земля ещё крутит
Непрерывно свои обороты,
Хотя столько наделали мути,
Что давно нас сжигать надо оптом.
Дали больше, чем думаем сами,
И от сложного лезем к простому,
Энтропия разрушила камень,
Эволюции здесь нет проходу.

Каин – нет, не покается – брата
Он забил и отмеченный Богом,
Его семя – размноженный атом
Захватило всю Землю итогом.
И на власть обижаться не надо,
Они крутят пластинку пророков,
И по кругу спираль, своим рядом,
Где здесь «я» – это нечто без окон.
Но я знаю, меня не забудут,
И без просьб проведут, куда надо,
Мои просьбы – заблудшему люду
Помоги, Боже, выйти из ада.

Не забудь моих ближних, спокойных,
Ничего ещё в духе не слышат,
И не видят, что грозные войны
Здесь давно, пусть без грохота пушек.
Не забудь даже бедной овечки,
Что ещё не обрушилась в пропасть…
Мы верёвку дадим ей и речью
Попытаемся вырвать из опта.
* * *

Кто-то бабочек ловит прекрасных,
Кто цветки собирает и сушит,
А кто это снимает, как частный,
Не от мира искатель звёзд душам.
Кто-то музыку пишет народу,
Кто-то клип создаёт с наворотом.
И программы там есть, чтобы моду
Креативно представить к просмотру.

Созидание, творчества муки,
И у каждого разные «бзики»,
Кто ведёт нас и учит наукой,
И дары раздаёт, не безлики.
Они есть эти крохи таланта
Почти всем, а кому-то особо,
Там сверх меры навалят и гранты
Получают они не для пробы.
Кто-то скульптор, а кто-то картину
Как игру создаёт, примитивно.
Но она веселит и задвинут
Её в кухню, но там она дивна.

Дивно всё, что творит, созидает,
Приобщает к высокому, учит,
Но там грани пойдут и без края
От звезды разбегается лучик.
От звезды, для себя – это одаль,
Воспаришь, но в конечном угаснешь,
А к Истокам припасть, здесь не годы –
Это вечность творенья в прекрасном.
* * *

Пустота – звук порожней октавы,
Ощущенье – от фильмов и чтива.
Современный вал мусора бравый,
Что уже завалил всех ретиво.
Где найти этот истинный жемчуг?
А он есть, не оставят нас в мути.
Что есть искорки Света и кремни?
Их искать в Интернете – рыб удить…

На какую наживку поклёвка,
Применять ли багор и подсачек,
Или сразу на берег и ловко
Всё в садок, как хозяйке на сдачу.
Надо чистить, иль сразу готовить,
Перемога иль зрада – не ясно,
Толкователь – что скажет о слове?
Что пойдёт с камертоном согласно…
Камертон – это тонус молитвы,
Проверять неустанно лист нотный,
Всё туманно, неясные нити,
Но предчувствие есть – что мир рвотный.

Теплокровных извергнут из чрева,
Это всё – все обеты и цели…
Как уйти от толпы видеть Древо,
Что даст Жизнь и талантом наделит.
Я свой дар запущу неустанно,
И отдам в рост другим, «Альтаспере».
Что там будет – не знаем, в тумане…
Но октаву творить будем в вере.
* * *

О мечтателе фильм в «Белой ночи»,
И реально и жёстко – всё в меру,
Это жизнь в её красках – не очень,
Разный полюс в убогих примерах.
Там и там будет кислой развязка,
Все состаримся, станем циничней,
Там сюжет Достоевского – сказка,
А по жизни все выборы – лично.

Воспитание, мир восприятий…
Но и Свыше нас тоже жалеют,
И дают для мечтателя пряник,
А циничному – всё, без идеи.
Жизнь намного сложнее романов,
Но в ней годы, нюансов так много:
Хепи энды, текучка и драмы,
Всё под спудом – известное Богу.
Надо видеть какие мотивы
Создают этих классиков книги,
И всех классиков – Библия диво,
Там серьёзней, там точное иго.

Там мечтанья по вере – реальны,
И сверхжёстко неверью расплата,
И конец – он у жизни не дальний,
Это фильм, где героем сам автор.
Это фильм – где текущее фоном,
Где встречаются: добрый и хитрый.
Кто-кого? всех рассудят Законом…
А в конце свиток «подвигов» – титры.
* * *

Непрерывную цепь очень сильных,
Очень мощных духовных сонетов,
Что мне дали, чтоб жатва обильней
На последнее выпала лето.
Я о темах и строках не думал.
Они сами рождались нуждою,
И мой мозг обновлённый и юный
Их откуда-то считывал строем.

Как бойцы эта рать непрерывных,
На все темы простых размышлений,
Для меня это чудно и дивно,
Эти складные вечности деньги.
Пусть им будет тираж миллионам,
Сотням тысяч, десяткам – пожалуй,
Чтобы эти духовные тонны
Помогли им в прозрении малость.
Понимаю, что есть единицы
Тех, кто слаб и нуждается в пище,
Одному бы помочь в этих лицах,
Что мелькают по жизни и ищут.

Нам не ведомы эти итоги,
Всё под спудом и помощи просим,
Чтоб отправить талант сей в дорогу,
Чтоб он вырос и дал плод под осень.
Есть желанье, есть зимняя спячка,
И кого-то стихи обогреют,
Или плод одной личности нужен?
На Суде мы узнаем у цели…
* * *

Не из памяти истины Жизни,
Из других закромов Мирозданья,
Из скрижалей родимой Отчизны,
Что нам дали по вере в исканьях.
Там каноны, догматы, там стержень,
Там те рамки, в которых рождённый.
Понимаешь, что внешним подвержен
Дух влияниям, разным законам.

Эти истины – плюсы и минус,
Духи злобы и ангелы Света,
Всё пройдёт, и когда-нибудь минет,
Удержаться бы в рамках при этом.
И другим приоткрыть эти крохи,
Эти файлы секретных сокровищ,
И стихи в этом плане не плохи,
Вроде шалость и битва до крови.
Кто как примет, то будет итогом…
Шалунам будет – Страшная Сказка,
А серьёзным и плачущим много
Приоткроют в последней развязке.

И земное – ничто, это призрак,
И банальности буквы – придирка,
Не запутать бы в простеньких числах,
То, что дали – отправить на вырост.
Не из памяти образ спасенья,
Это верой к Спасителю тяга,
Радость Света и ангелы сенью…
– Помоги, Боже, вынести тяжесть.
* * *

Электронный концлагерь земного:
Это рядом стоят три шестёрки,
Говорилось и думалось много,
А реальность пришла из Нью-Йорка.
Это образ того Вавилона,
Что сжигают в конечном итоге,
Непреложность духовных законов:
Так должно быть, так будет – всё строго.

Виртуально-бумажные деньги
И их власть – это образ дубины,
Всех под санкции, тролить, не меньше,
И из мухи слона дуть едино.
Это Запад умеет, есть опыт,
Силиконовый лагерь убогий,
Все мозги засосали, утопий
Наплодили, мечты их без Бога,
Но на севере есть исполины.
Православное верное братство,
Они встанут шеренгой единой,
И не сдвинут их тьма и богатство.

Там всегда был конёк – поиск Духа,
Смерть за другов своих – аксиома,
И прихлопнут назойливу муху,
Если вылезет подло из дома.
Они сами не лезут к Парижу,
И Берлин им нисколько не нужен…
Но сломают всем дом – это вижу,
Кто поднимет на Божьих оружье.
* * *

Ты стихи среди ночи услышал,
Она многих при жизни остудит.
Но нас помнят и любят Кто Свыше,
Пусть на вид мы последние люди.
Гром пророчества грохнет над нами,
Интернет раскопает их, сложит…
Всё дождались, свершается, аминь!
Но бегут скакуны в свои ложи.

Этих тайных не сгинула мода,
Этих клубов средь избранных, кланов,
Даже больше – они нам погоду
Заказали и ждут свою драму.
Ничего мы не можем – их случай,
Им попущено и открывают
Эти двери истории, тучи
Создаются по миру без края.
Всё у них – весь рычаг триллионный,
И иллюзия есть, что сумеют,
Всех затянет в воронку, законы
Здесь такие – привяжут без клея.

Это образ – огромной воронки,
Все несёмся в последнюю яму,
Трепыхается кто-то и звонко
На поверхность взлетает упрямо.
Эти строки – нам искорки, вехи,
И по ним можно выплыть с воронки,
Не в течениях, плюнуть в помехи…
Мы последние в выходах тонких.
* * *

Напророчат нам много и страшно,
Мы и сами всё чувствуем – будет…
Сотворили греховную башню
И сжигать надо мерзкую груду.
Так пошло от времён Вавилона:
Кто-то верит, а кто-то зло строит,
Кто умышленно в бунте к Закону,
А кто просто солдат в общем бое.

Мы участники этих событий
И на нас эти сходятся строчки…
Не уйдёте ни в быт, ни в открытья,
Всех достанут ударом по почкам.
Посмотрите – все строят глобально,
Под одну подгребают гребёнку,
И вершина там доллар, а дальше
Всё обрушится быстро и звонко.
Но опять соберут эту кучу
И на золоте вверх, на юане,
И не видят, что грозные тучи
Уже рядом и что-то сверкает.

Но не верят: мир светодиодный
Помешался на чудо-рекламе,
Это двигатель мира, их божек,
Всё на купле-продаже и сраме.
Мы не лучше поганцев Содома,
Вавилон отдыхает – мы круче,
Всё в огонь, не оставят ни дома…
Сколько душ заберут эти тучи?
* * *

Есть во всём незабвенная нота,
Как визитка – узор или строчка,
Когда видно, что в целом работа
Сотворилась с душой, стоит прочно.
На дубовых столбах и на сетке
Проявился фон – длинная рамка,
И волна, и особенно метко
Летят чайки, и сердце приманкой.

У другого, наверно, рисунок
По-другому и пел, и смеялся,
Если лично он вложил там душу,
А не так – трафарет, образ галки.
У другого и строчки певучей,
Темы близки, родней и приятней,
Всё как все, исключается случай,
Но мелькают конвейером кадры.
Хотя тоже о вкусах не спорят,
Обожаем мы образ штамповки,
Там без критики, это узоры
Сотворил кто-то умненький ловко.

Но душа её в щель не запрячешь,
Прорывается – пусть запятою,
Чтоб визитка – отброшенный мячик
До другого добрался, кто спорит?
Подсознательно эти мотивы,
Но есть чувство, есть образ гармоний…
Полумесяц и Крест – это диво,
Эта в вечность визитка нас гонит.
* * *

И стихи даже днём не остынут,
У поэта своё измеренье,
Он всю ночь ждал волшебную силу,
А она посетила без тени.
Где-то полдень, но что ему время,
Он блаженно проспал эту рвачку.
Он свою часть исполнил не дремля,
Остальное всё фон – мира спячка.

Он всю ночь сам искал эту ноту,
Из нездешнего где-то пространства,
Но дошло – это местных работа,
На Земле эти ангелы в данных.
Мы же видим лишь семя проклятья:
Сорняки, разных гадов и тварей,
Да и люди тем меченным братья,
Это Каина семя, как пара.
Нет тепла и того кислорода,
Что без туч окормлял эту Землю,
В «Аватаре» – часть видел природы,
Но здесь лучше, здесь вечное семя.

Древо Жизни исчезло, источник
Непонятно куда удалился,
Мы не видим Сад – бедные очи
Познают зло, влюбляются пылко.
Но есть вектор Любви, он в духовном,
Воскресенье не где-то, здесь рядом…
Кислород снова в купол готовый,
Очищенье от семени гадов.
* * *

Мы не знаем где точно мать Ева,
Под Дамаском покоится Авель,
Плод вкусили познания с Древа,
И пошёл люд гулять неприкаян.
Но на круги своя возвратился
И опять под Дамаском не братья…
В лютой злобе зенитная «Шилка»
Расстреляет другого с проклятьем.

На земле той не будет покоя,
Эти тысячи лет идёт драка,
И всё так же – кто в жертве достоин,
А кто в силе, но пятится раком.
Эти дети потомки Содома,
Уцелели, размножились гады,
И дубину нашли повесомей –
Это залпы ракетного «Града».
Кто там Каин, кто Авель – не ясно,
Всё узнаем в пик Армагеддона,
Это кто доживёт и согласно
Всех пророчеств останется Дома.

Что же нам бедным делать, текущим,
В этом времени тьмы, а не Света?
Так молиться усиленно, пуще,
Чтоб не зря была песенка спета.
Это в нас происходят те битвы,
Там граница – покоя и злобы…
Кто чем жертвует – бедный и сытый,
Кто уснул, кто на страже зрит в оба.
* * *

Очень жалко – без Бога китайцев,
Никакого им шанса – не светит,
Ни делами, ни верой, как яйца,
Что в корзине одной, без отметин.
Не отмечены чем-то в прокладке,
Что от массы отделит, от злобы…
Как тряхнёт, не поможет им гладкий
Светлый путь в коммунизм, всё без пробы.

Эпидемии свалят там кучи,
Нет святынь, колокольного звона.
Не поможет число и могучий
Их рывок копирайта, законный.
Незаконный им тоже не в помощь,
Не кради и не лги – нарушенье,
Бог судья им, но жалко же – тонут,
Не поможет – ни медик, ни деньги.
Но и Индию тоже нам жалко,
И другие заблудшие страны,
Очищение будет, вповалку
Миллиарды уйдут не в нирвану.

Очищение мира по центру
Пронесётся, затронет экватор…
Им давали излишек отменный,
Но по плоти там вывелся автор.
Всё по плоти негодное – в топку:
Очищение войнами, мором,
Все же видят в пророчествах тропку…
Порох, порох, планета вся порох!
* * *

Этот август по виду спокойный,
Где-то там бродят чёрные тучи…
Так чего мне не спится и войны
На уме, и наш ворог могучий.
Это плач о России, чтоб люди
Пробудились и вышли с молитвой,
Это шанс нам: единственный, трудный,
И он есть и не видит пень сытый.

Чтобы Бог дал людей и таланты
Сотворить обороны оружье,
И средства поражения, танки –
Чтоб прошли всего шара окружье.
Не для славы, чтоб Господа волю
Нам исполнить, зачистить планету,
Вскрыть гнойник, этот раненый болен,
Применить к нему действенный метод.
Нас таких и не много, в запасе:
Не военных, не важных, но в плаче
За Россию и путь ей опасен
Уготован, но слава задаче.

Мы не те – кровожадные волки,
И не скот, что жуёт тупорылый,
Здесь другие обеты – без шёлка,
И горячий есть выход, не стылый.
Нам задача – всё правильно славить,
И не зря – Православное имя…
И когда прозвучит точка – аминь!
Там, где внешняя тьма – не застынем.
* * *

Что ест свет? Что и днём не доходит,
И живут полоумно, во мраке…
Подбивают другие итоги
И не просят спасения факел.
Это внутренний свет – размышленье,
Там всегда есть своя половина,
Кто-то с дьяволом делает деньги,
А кто ищет всегда середину.

Этот мир он из чёрных и светлых,
Из добра и из зла – непременно,
Как два полюса эти приметы,
И куда, кто притянется – ценно.
Все мы плаваем в разном бульоне,
И своя степень градуса варки,
Но в итоге все Божьи законы
Разделенье прошьют без помарки.
Всех разделят – овец от козлища,
Миллиарды негодного – в топку,
Это здесь размышление – пища,
А за гранью есть Суд, если пробка.

Как понять? – один верит и видит,
А другой живёт рядом – незрячий…
Чтоб вести его? хитренький идол
В телевизоре кончики прячет.
Что есть Свет? И в чём в нас отраженье?
Как очистить зеркальные грани?
Все вопросы – мне внутренне жженье…
А кто тёмный и солнце не встанет…
* * *

Возникают какие-то волны:
Из мечтаний, желаний, стремлений,
И потребности даже – исполнить,
И находятся: время и деньги.
Кто даёт этот зуд, эту тягу
К перемене, в отрыв от текучки,
И куда в подсознание лягут
Эти виды, заморские штучки.

Или даже в соседней деревне:
Там свои типажи и гектары,
Это в нас же осталось от древних,
Побродить по планете – всё даром.
Но сейчас мы заплатим немало,
И убьём, может, время и гроши,
И получим, конечно, усталость,
Но мечтать будем вновь о хорошем.
Но со временем скажется опыт,
И поймёшь – миражи и зыбучесть
Отношений и разные топи,
Что подносит величество Случай.

Но так будет – в последних минутах
Мы ещё захотим перемены,
И без Корня секундная удаль
Нас погонит искать снова темы.
То же в храмах – паломники дружно
Соберутся проведать святыни,
Там же Корень, моли