Сказочный лес (наблюдения натурфилолога)

Поверья о коварстве леса – того, что синеется себе полосою на горизонте, за безопасной зеленью прозрачных рощиц, да за безмятежными полянами, поросшими черт его знает, какою растительностью – тут необходимы известные познания в ботанике, а у автора их нет – так вот, поверья о коварстве того самого леса ходили в селе издревле.
С другой стороны – и что это за порядочное село без страшных поверий? Херня это, уважаемые, а не село. Вот так разложит бабуля внучат по печкам да полятям, загасит лучину – и что прикажете ей рассказывать под завывание ветра да скрип половиц? Пушкина ей прикажете рассказывать? Или какого Жуковского, коий хоть и любил рассказы о трупах, но уж сам давно преставился.
А лес – вот он.
Оттого внучата радостно замирали каждый вечер от бабкиных сказаний. а девки да парни постарше уже пугали на сеновалах друг дружку рассказами посерьезнее.
Как в любом уважающем себя леденяще-жутком комплексе, набор героев в лесных этих повествованиях был довольно стандартен.
Сказывали, будто есть посередь леса цветочная поляна, вся из лилий и роз, а на поляне той установлена душевая кабина, которая никогда ни минуты не пустует. И те отчаянные, что осмеливались подползти ближе – слышали снутре доносящиеся брызги ласк, а однажды пластиковая дверца отъехала и из влажно-душистых недр выпал совершенно контуженный мужик, но тут же был взят в плен мужчиной с суровым лицом сыроеда и святоши.
Далее те самыве единицы отчаянных оставаться в проклятом месте не смели – оттого сведения и были так скудны и однообразны.

Но однажды председатель вызверился на тьму и мракобесие и заместо кино в очередную субботу устроил в клубе политинформацию, а затем выписал из райцентра самого смелого борца с ересью – желательно военного, так как солдат в русских сказках традиционно уважали.

В районе ответили, что военных им самим мало, однако прислали в понедельник все же какого-то завалящего старлея – без погон и бабу. Но бумага при ей была. Потому председатель старлею руку пожал, выдал блокнот для записей и пару авторучек, затем накормил поплотнее и постелил в гостевой – отдохнуть перед выходом.

Провожали старлея всем селом. Уговорились, что наблюдения он станет записывать в блокнот и слать в село почтовыми голубями, коих ему вручили цельную клеть.
Долго смотрели селяне, как удаляется по витой тропке смелый старлей, волоча за собою инвентарь. Когда же лесная синь поглотила смельчака, все прочли молитву и разошлись по домам – ждать вестей.


Первый голубь – белый с сизым горлышком.
«Покуда ничего ужасного не наблюдаю. То и дело встречаются мокрые женщины со змеящимися кудрями, гибкими станами и бездонными очами, преследующие аморфных мужчин без лиц, идентифицирующимся только по первичным половым признакам. Временами из чащи выходит мужественный брутал (возможно, их несколько), любуясь на вытянутых руках то женскою грудью, то ножкой, то глазами или волосами. Ведут себя оные спокойно и помимо любований объектом агрессии не проявляют. Думаю, части тела были ими найдены, а не отделены собственноручно от жертвы.
Учтя мою склонность к точным наукам и классификаторству, эту категорию я назову Эстеты Неагрессивные.
Продолжаю путь.»

Второй голубь – серый с умными глазками.
«На ночлег устроился под кудрявою ивой, прикрывшись мхами и лишайниками. Был разбужен на рассвете неистовым существом в железной крупноячеистой маске, проскакавшим по поляне под гитарные переборы и вопль – «без отметок, прошу вас, без отметок!» На всякий случай, не подала признаков жизни.
Продолжая классификацию, назову это существо пока никак.
Двигаюсь дальше.»

Голубь третий, пестрый.
«Сегодня обнаружила в зарослях неотступно следующего за мною огромного рыжего кота. Кот вел себя нейтрально по отношению ко мне, хотя это, возможно, потому, что я прикормила его одним из голубей – тем, который хроменький на одну лапку. Однако, увидав на пригорке мужчину в портках и балалайкою за спиною, обнявшего берёзу и на березу же приладившего петлю – с целью, видимо, суицида, - кот бросился на жертву и в мгновение ока съел ему лицо, урча дурным голосом.
Мне кажется, мы подружимся. Если возможно – присылайте мне обратно почтовых голубей.
Двигаюсь дальше.»

Голубь четвертый, исхудавший.
«Простите, что не писала неделю. Кота зовут Кысь и он говорящий.»

Голубь пятый, жирный.
«Оказалось, до сих пор мне везло. В одиночку по лесу ходить опасно – сказал мне Кысь. Недавно на нас напала группа агрессивно настроенных лиц в парчовых ризах и с хоругвиями, и только Кысь, поднявшийся во весь свой кошачий рост и крикнувший громогласно : Говно!, внес в ряды сумятицу, и мы успели скрыться.»

Голубь шестой, однотонно-сизый.
«Наконец достигли той самой душевой кабины. В кабине просматривались влажные женские формы и слышалось пение. Покуда Кысь отвлекал нимфу, гоняя её кругами по поляне и спасаясь на деревьях, я успела помыться и захватить для друга пачечку влажных салфеток. Нимфа осталась в истоме и грезах, выключила душ и принялась писать зоопорнорассказы – мы это увидели, подкравшись ввечеру.
Движемся дальше»

**
Продолжение должно воспоследовать.

За стихотворение голосовали: : 5 ; Валтар: 5 ; референт: 5 ; Burovik: 5 ; седая медведица: 5 ; trenine: 5 ; N***: 5 ; Рыжий Котёнок-кун: 5 ;