КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС-2 (глава из романа "Второе пришествие Воланда")

После ухода – вернее, улета хозяйки – квартира резко изменилась. Исчезли легкие занавесочки на окнах, вместо них появились тяжелые, с вплетенными золотыми нитями портьеры. Запылал камин и круглый стол обставился яствами, а скатерть с неровной бахромой опускалась на пол. Комната осветилась неестественным светом, и в этом свете поблескивали пузатые бутылки на столе и серебряные блюда, на которых валялись куски мяса и диковинные фрукты. Вся компания, кроме Воланда, ужинала, тот же стоял около окна, наблюдая, как вечерние сумерки за рекой побеждают последние крохи дня.
- Жаркий в этом году апрель, - задумчиво проговорил Воланд, глядя в окно.
- Вы правы, мессир, - пушистый кот выдал эту фразу, между двумя откусываниями превосходной осетрины, причем усы у него были вымазаны в жире, затем продолжил: Я, право, не понимаю, мессир, что это мы как апрель, так и срываемся в дорогу? – кот уставился на спину Воланда, не забывая при этом продолжать откусывать куски от рыбьей спины.
- Унылый месяц нисан… - промолвил тот, вперяя горящий глаз в какую-то лишь ему одному видимую точку, - я всегда его не любил…
Тут Воланд словно очнулся от какого-то наваждения, одолевшего его, и напустился на кота:
- А тебе что, окаянный ганс!? Какая разница, в каком месяце путешествовать! Главное, не когда, главное – почему!
- Конечно, конечно, мессир, - кот, подавившись осетриной, засунул лапу по локоть себе в пасть и вытащил оттуда целый скелет, но не осетра, а очень смахивающий на человечий, на скелет младенца, - и я вот говорю: надо путешествовать. Это снимает стресс, разнообразит жизнь и позволяет по-новому взглянуть на многие вещи. Кстати, мессир, а что это за городишко такой – Киров? Не могу вспомнить его на карте. Однако, даже не смотря на это досадное упущение, он мне очень и очень даже по душе.
- Ты прав, Бегемот, города этого не было на карте, как когда-то не было Ершалаима, но это обстоятельство и поможет нам совершить задуманное - успокоился Воланд. Жаль только, что нет с нами любезнейшего Фагота, который, сославшись на дела в Риме, обещал присоединиться к нам позднее. Он так помог нам в тот раз с поисками хозяйки бала. А в этот раз я и не знаю, кого мне послать.
- Только не меня, мессир, - воскликнул Азазелло, - в прошлый раз я чуть с тоски не удавился, выслушивая душевные опусы несчастной женщины. Пусть на этот раз ищет и разговаривает Бегемот. Сегодня его день.
- Но я… - хотел, было вставить тот, но его прервал тяжелый голос Воланда.
- Ты поедешь и разыщешь – и точка!
- Слушаюсь, мессир, - ответствовал котище, - но, помилуйте, где же я найду сегодня, да еще и в Кирове, особу королевской крови? Я, право, не хочу оскандалиться, мессир. Кот зажмурил глаза в деланном ужасе.
- Как сказал однажды наш общий знакомый, кто ищет, тот найдет. И вспомни слова покинувшего нас Фагота о причудливо тасуемой колоде. Ты найдешь того, кого надо, только поспеши – у нас не так много времени.
- Слушаюсь, мессир, - кот скаканул в пылающий зев камина и исчез.
Воланд устало отвернулся от окна и уселся в глубокое кресло, вытянув перед собой ноги. Одной рукой он подпер подбородок, другая его рука опиралась на рукоять трости. Языки пламени из камина лизали его левую щеку. А левый глаз в такт всполохам огня то и дело вспыхивал золотою искрой. Установилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. И в этой тишине прозвучал глухой голос Воланда:
- Хозяйку-то куда подевали?
- Расплата произведена, мессир, - прогнусавил в ответ Азазелло, - а хозяйка здесь неподалеку: натурально сидит в вытрезвителе. Все думают, что с ней белая горячка случилась. – Азазелло криво усмехнулся и, продолжая гнусавить, начал рассказывать, как бедная Тамара Яковлевна танцевала вальс в неприличном виде во дворе дома, как пела пьяным голосом частушки неприличного содержания, как вызвали милицию, как доставили распоясавшуюся до некуда женщину в отделение, а затем поместили в вытрезвитель, где она, плача и захлебываясь слезами раскаяния, плела в хмельном угаре что-то про свою неудавшуюся жизнь и что-то еще про расплату за ее многочисленные грехи.
- Доставить ко мне, - приказал Воланд, и тотчас перед ним оказалась до неузнаваемости изменившаяся хозяйка квартиры. Она дрожала мелкой дрожью и безумным глазом косилась на сидящего.
- Итак, милейшая Тамара Яковлевна, - обратился к ней Воланд, - я вижу, вы многое пережили в этот вечер. И, как я понимаю, пережили заслуженно. Но, не будем тянуть время, хотя это тоже в нашей власти, и перейдем к главному делу. Я имею желание рассказать вам одну притчу, которую, в свое время, услышал от одного мудрого человека, который, кстати говоря, несмотря на свою мудрость, плохо кончил. Но, простите мне мои разглагольствования, - не в этом суть. Жил-да-был один богач. В один год у него хорошо уродили поля, и он собрал большой урожай. И тогда он сказал сам себе: "Вот что я сделаю: снесу-ка амбары и выстрою большие, свезу туда все зерно и все остальное добро мое и скажу себе: "Теперь у тебя много добра, хватит на долгие годы. Отдыхай, ешь, пей и наслаждайся жизнью!" Тогда один мудрец сказал ему: "Глупый человек! Сегодня же ночью придут по твою душу. Кому достанется все то, что ты скопил?"
Тут Воланд пронзил своим взглядом, словно сверкающим и быстрым клинком, Тамару Яковлевну и, немного помолчав, сказал:
- Итак, дражайшая Тамара Яковлевна, как вы ответите на сей вопрос, ибо в данный момент я задаю его вам?!

За стихотворение голосовали: Le-Ta.i: 5 ; Burovik: 5 ; natalya_Kozireva: 5 ;