Размножение

Греха не тая, он, беспаспортный и безымянный,
кладёт на толпу, что несёт недовольная доски
и гвозди – распять. Слепоте огорошенной тайной
любое открытие давит нещадно на мозги, –
вернее на то, что, сокрыв черепною коробкой
от взора, действительность-дура чихать бы хотела.
Греха не тая, он из твари покорной и робкой
слепил бессердечного монстра, и двинул – на дело.

Сначала смахнул со стола с недозволенным словом
попытки на общий язык перейти и отправил
в огонь то, что, может быть, некогда виделось в новом
невиданном свете, а после, безнравственный дьявол,
когда-то от деда доставшийся взял дробовик он
и ринулся в банк, где царили всевластно оленье
спокойствие и слепота. В состоянии диком
прозренье вошло, в результате, в состав преступленья.

Мы, в пользу бессмыслицы поданной в образе жизни,
хотим передать ему пламенный в деле с приветом.
Мы, люди простые, всё те же рубашки и джинсы
напялив, шатаемся в мире с рассеянным светом.
В клочках, от того, что слетело в тот день со стола и
сошлось воедино, любители всякой науки,
мы вдруг обнаружили – Рим, Баальбек, Гималаи,
и что-то ещё там, – уже про сердешные муки.

Вдруг сбившись в толпу, захотевшую ахать, да охать,
раз стала известна вся правда – о нас беспечальных,
с одним только «я», возлюбивших и принявших похоть,
удел свой никчемный, где «я» - и студент, и начальник,
и сам полководец, и шумная баба в подъезде,
мы поняли – кто – он и где – он, и что мы – такое!
Мы – грёзы его… уходя, остаёмся на месте.
Мы страсти его, что теперь в абсолютном покое.

В рассеянном свете живем, чаши прежней осколки,
в идущего слепо впиваемся иглами, раним,
но нет здесь овец, – чтоб извечно голодные волки,
мы знали, что в поле нагом напевают ветра нам.
Мы их перепишем для жизни в рассеянном свете;
мы переведем на арго их, на свой, на туманный…
Несите же доски и копья, и камни, и сети
своей слепоты, уязвлённой раскрытою тайной!..

За стихотворение голосовали: evridika: 5 ;