Экспромты, наброски

XXX

В мир счастливый уверовать слепо
не получится, с чем и смирись:
тёмной силой захвачено небо;
скачет сердце, как дикая рысь,

но живёт в одиночестве нашем
воля к светлому царству брести,
потому-то смеёмся и пляшем,
ничего не имея в горсти.

Сумасшедшие дети печали,
чада кровью сочащихся ран,
мы друг друга в аду повстречали,
мы семи поклонились ветрам.

Ветер злится ли, кружатся ль осы,
за мечтою гребу, нелюдим;
разметались горящие косы
по плечам белоснежным твоим.

В светлых мир не нуждается силах,
ибо счастье по воле творца,
даровавшее взорам затылок,
вообще не имеет лица.

XXX

Снится в реки твоих очей
заглянувшему качка струга;
мы, несвязанные ничем,
крепко держимся друг за друга.

К суше в обществе неземном
я пока что не собираюсь:
потрясающим стала сном
удручающая реальность.

Впору взяться за вёсла. Пусть
грёзы любят стезю разгула, -
только страшно, что оглянусь,
а тебя будто ветром сдуло.

Несмотря на покой окрест,
на улыбку моей богини,
силы потусторонних мест
явно делают нас другими.

Оглянулся... ан тень легла
в тот, где ты пребывала угол...
присмотрелся - в реке тела
человекообразных кукол.

Там, где счастье уходит от
мира, чувствуя перспективу,
будет струг мой идти вперёд
по пластмассовому заливу.

Вместе в реках твоих очей
кровь лернейская, слёзы чёрта...
стала данность моя ничем,
а ведь это уже хоть что-то.

XXX

Уходя, ты ушла отовсюду,
ибо нам на неровной пути
ту любовь подарила минуту,
каковая не может пройти.

Исчезать, словно дым сигаретный,
может статься, в порядке вещей,
соблюсти его мысля, поведай, –
не приснилась ли ты вообще?

Зря, наивный, поверил амурам,
в их сюсюканья и бла-бла-бла,
ведь не более, чем перекуром
наша пылкая встреча была.

Видя вспухшие вены крамолы
на бумаге, прощальную речь,
знаю то, что токсичные смолы
слёз бегущих не могут истечь,

хоть минута любви пролетела,
точно в поезде вид из окна,
к сожаленью, не знает предела
в мире только разлука одна.